С каждым годом людей, защищавших нашу страну от фашизма, становится все меньше. Каждое новое поколение знает о событиях Великой Отечественной войны тоже меньше. Многие не могут назвать уже и даты начала или окончания той страшной войны.
Кажется, что это было очень давно. А ведь люди, которые могут рассказать о жизни в то военное время, совсем рядом. И те подробности, которые они извлекают из глубин своей памяти, потрясают до глубины души. Тогда наши проблемы кажутся столь мелкими и незначительными, а возможности и радости – безграничными… Мы попросили вспомнить несколько эпизодов из военной жизни нашу землячку Евлампию Евлампиевну Парменову, которой сейчас 90 лет.
На строительстве второго кольца обороны Москвы нас было около миллиона
Когда началась война, в Иванове открылось несколько дополнительных отделов райвоенкоматов, туда-то я и отправилась. Подошла моя очередь, заявление посмотрели и говорят: «Дочка, пойди скажи своему папе, чтобы он научил тебя, чем сейчас заниматься». А мне тогда 16 лет было. Я отвечаю: «Если вы меня не примите, я убегу! Нас группа!» Тогда люди по-другому друг к другу относились, не могли просто так выгнать и стали мне объяснять: «В армии дисциплина строгая и суровая. Вы же прибежите и сорвете все планы. Выходит, не помощь окажете, а будете врагами». Делать нечего, ушла, села в коридоре на лавочке. Подходит ко мне какой-то военный и начинает расспрашивать, что случилось. Он-то меня и надоумил написать заявление на курсы радисток, что я с радостью и сделала. Но и туда меня не приняли: только с 18 лет можно было стать курсантом. Однако сказали: «Помогать вы будете. Отправим вас на трудовой фронт». Так я попала на строительство второго кольца обороны Москвы. Нас было около миллиона человек, мы копали противотанковые рвы. Бомбили. В нашей бригаде никого не ранило, а в других и убитые были.
Рабочий день длиной в 24 часа
По окончании строительства меня направили домой. Приезжаю, а там уже повестка в военкомат. Я обрадовалась, побежала скорей туда, а меня — на транспорт, в отдел кадров. Не понравилось, конечно, но пошла. Стала помощником машиниста паровоза. Через полтора года сдала экзамен и была уже машинистом. Физически это очень тяжелая работа: ни до войны, ни после женщин на паровозах не было. Проработала я там восемь лет. Дома редко бывала. Отработаешь двенадцать часов и думаешь, будет еще одна смена или нет. Не хватало бригад-то. Глядишь, идет дежурный, и думаешь: кого не сменят, меня или помощника? Так что, бывало, 24 часа приходилось работать. Один раз день отработала, потом сразу ночь, иду домой и думаю: полежать бы маленько. Легла прямо по пути и быстро уснула. Проснулась и не понимаю: с работы я шла или на работу…. Но выспалась хорошо. Май тогда был.
Лакомство из печи
В те времена были хлебные карточки, за тяжелую работу, как у меня, давали аж на 800 граммов. А если план перевыполнишь, еще 300 граммов добавляли. Так что это нормально. Если вторая смена подряд, еще и талон на бесплатный обед в столовой давали. А вот деревенским не положены были карточки, они же сами город кормили. Каждый колхозник сорок соток имел.
Сама я, кстати, родом из деревни Спасское. Любимым моим лакомством были пареная свекла и вяленая морковь.
День победы – хороший день
Победу я встретила на паровозе, ночь работала. Утром бежит начальник цеха: «Евлампиевна! Победа! День победы!» Он в костюме светлом был, а начал машинистов всех обнимать, помощников, на нем все и почернело. Паровоз – это же мазут. Смену сдала и бегом домой, в Спасское. Прибежала и кричу: «Мам, пап, победа!» Отец с печки: «Ты что такое говоришь?!» Тут же все забегали, вся деревня.
День победы – хороший день. Я войну не забыла…
